Оставшись без прикрытия раксов и триллов, кинг-конги хайтов умерли жалко, им даже не дали никого ударить – тупо расстреляли издалека, после чего докололи копьями.
Победа была полная.
В крайних хижинах не нашлось ничего интересного – тростниковые стены обмазаны глиной, несколько лежанок застелены камышом, ветками и травой. Центральная, самая большая, оказалась поинтереснее – судя по всему, это был склад. Добрыня разрезал один из мешков – на земляной пол посыпалась засушенная до деревянного состояния мелкая рыбешка. Олег заглянул в единственный деревянный ящик, вытащил увесистый кожаный мешочек, развязал, зачерпнул горсть сероватых зернышек:
– А вот и платина.
– Похожа на опилки железные, – без интереса отозвался Добрыня.
После боя он, как и многие, вел себя апатично – адреналиновый взрыв прошел, эйфория тоже, начался естественный «откат». Олег, понимая это, не обижался на молчание или односложные ответы друга.
В хижину заглянул Мур, разочарованно доложил:
– Дома все пустые – украсть нечего. Друг Олег, а что это тут за мешки?
– Еда хайтов.
– Это хорошо. Теперь их еда стала нашей. Друг Олег, мои воины очень хотят знать, что им достанется из добычи, взятой в этом бою?
– Еду всю забирайте. И что на кораблях нахватали, тоже ваше. Оружие сложим все в кучу – половину заберете себе тоже.
– Друг, спасибо, это очень щедро.
– Не в щедрости дело. Твоим воинам нужно металлическое оружие, я видел, как ломались ваши каменные копья о доспехи раксов.
– Да. Мы теперь заберем себе их топоры и будем еще сильнее. Хорошо бы еще найти их вождя и вырезать печень и сердце. Может, в такой мелочи ваши духи не откажут?
Олег не успел придумать подходящий ответ – в хижину заглянул мрачный Кругов. В бою мэру дротиком порвало ухо, но Олег почему-то понял – причина его мрачности не в ране. Так и оказалось.
– Там ваш Удур пришел на берег. Сказал вашим, что третий корабль ушел на левый берег, высадил там отряд хайтов за плавнями. Говорит, что его клоты передушили охрану, и корабль этот захватили, но вот отряд тот уже ушел далеко в лес… на наши земли. Там их и встретить некому – всех своих я сюда привел…
Добрыня переглянулся с Олегом и твердо заявил:
– Круг, ты нам помог, и мы вас не бросим. Сейчас соберем отряд вам в подмогу, и переправитесь на левый берег. Олег поведет.
– Спасибо, – коротко поблагодарил мэр.
– До поселка нашего далековато, возьмем один из захваченных кораблей, – предложил Олег. – Хайтов большинство мы перебили, думаю, на левый берег ушло пятьдесят – семьдесят, не больше. Справимся с ними без труда.
– Чего их вообще туда понесло? – вздохнул Добрыня. – Неужто и там платина есть?
Олег пожал плечами:
– Откуда нам знать, что у них на уме. Добрыня, я тогда пойду выберу людей. Сколько брать?
– Человек тридцать – сорок бери, на свое усмотрение. Если задержитесь больше чем на три дня, гонца пошли, чтобы не волновались попусту.
– Может, взять пару десятков людей и столько же ваксов? В бою они неплохо себя показали, пусть познакомятся с левым берегом на случай набега. Да и местные пусть привыкают, что не все ваксы враги.
– Добро. Давайте тогда шевелитесь. Уж вечер скоро, а вам еще переправляться. А мы сейчас все тут сожжем, а потом к поселку выступим.
Очередная пиявка впилась под колено. Макс досадливо вскрикнул, выдернул ногу из черной жижи, закатал штанину, сыпанул на присосавшуюся гадину соли. Мерзкий червь задергался, прекратил свое занятие, скатился в воду.
Немолодой кшарг, проследив за действиями землянина, неодобрительно покачал головой:
– Соль на пиявок этих переводить сильно уж накладно. Надо бы золы припасти для этого – золу они тоже не любят.
Макс нервно хохотнул:
– И где же мы тут костер разведем? Разве что на твоей голове.
Бум, единственный из отряда, кто упрямо продолжал восседать на лошади, добродушно произнес:
– Доктора пиявок за хорошие деньги ставят больным, особенно помогает от мужской немощи. Так что все только к лучшему – как выберемся из этой лужи, так сразу и по бабам.
Гурк, снимая пиявку с голени, горестно вздохнул:
– Сир, если мы не выберемся отсюда, эти твари высосут из нас всю кровь до последней капли. И не видать нам баб, если, конечно, кобыл бабами не считать.
– Гурк – твой язык черен, как дохлый ворон. Мы уже развернулись к западу, кшарги говорят, что до Фреоны это болото не дотягивается, так что скоро выберемся на сушу.
– Вашими бы устами, сир… – тоскливо вздохнул воин.
Макс, оглядевшись по сторонам, не заметил никаких изменений. Все та же черная болотная пустошь. Местами поблескивает вода, зеленеют протоки, затянутые ряской, на кочках сереют кустики осоки и вздымаются редкие стебли тростника. И так до самого горизонта – хуже места он до сих пор не видал. Зверья за весь день не встретили никакого – лишь редкие птицы да лягушки. Но зато пиявок, похоже, не меньше чем грязи…
Покосившись на солнце, он обернулся к рыцарю:
– Сир, до заката часа два-три, надо подумать о ночлеге. Может, вы с высоты седла видите хоть что-то похожее на клочок суши? Отдохнуть в этой грязи мы не сможем.
Рыцарь молча привстал в стременах, вгляделся вперед, неуверенно ответил:
– Я уже давно вижу, что впереди что-то есть. Но не уверен, что это нормальная суша. Похоже на остров или несколько островков. Деревья вижу. Может, это уже начинаются леса Фреонские?
– Не знаю. Но деревья это хорошо. Я и на дереве переночую – мне не впервой.
– Да любой переночует, – кивнул Бум. – Лишь бы не с пиявками.