Четвертый год - Страница 25

– Дружки его не вернулись, а сам все же объявился…

– И что он рассказал? Что за нечисть побрала его друзей? – завороженно поинтересовался Ури.

Кшарг неспешно прихлебнул из кружки, спокойно ответил:

– Ничего он не рассказал. Только орал и мычал, а волосы его были седые, как у старца, хотя уходил чернявым, как хидатский купец. Три дня орал без остановки, ни минуты не спал, а после помер.

У костра воцарилось молчание – несмотря на примитивность «страшилки», здесь, посреди трясины, она поневоле впечатлила всех.

Первым молчание нарушил рыцарь:

– Сдается мне, он что-то очень уж жуткое здесь увидел, и беда с ним от великого испуга приключилась. У меня с брадобреем такое было – пил он тогда как чумной конь и однажды, спустившись в подвал, увидел, что там его зачем-то поджидают все десять владык ночи. Тоже долго орал и поседел потом. Но не помер. И к браге больше не притрагивался.

Кшарг покачал головой:

– Здесь совсем не это. Говорят… Говорят, раньше здесь был лес. Обычный лес. А потом лес прокляли, прокляли навсегда.

– Это кто говорит? – уточнил Макс.

– Я его не застал. Я родился на востоке, молодым убежал от хозяина. Здесь, в лесу, нашел себе жену. Хорошая была женщина, и дети у нас вышли хорошие. Сгорела она от горячки в прошлом году. Так вот род ее испокон веков в лесу жил – вольные люди. Уж и сами не помнят, кто из прародителей их здесь первыми поселился. Думаю, было это очень давно, еще даже до Хайтаны. Здесь проходила граница ныне погибших стран – развалины их городов можно найти на правом берегу Фреоны. От предков в их семье осталась история, как с востока в лес пришел беглец. В своей стране он был мудрым волшебником, но попал в опалу, и пришлось ему скрываться от слуг короля.

Отхлебнув очередной глоток, кшарг, явно польщенный молчаливым вниманием слушателей, продолжил:

– В нашем лесу ему было тоскливо, и он постоянно странствовал. Бывал и на правом берегу Фреоны, копался в развалинах погибших городов. Немало ценного нашел там, но помимо злата и серебра однажды наткнулся на древнюю библиотеку. Многие книги погибли, но и уцелело немало. В числе уцелевших книг оказалась летопись города, точнее, последние ее страницы. Там описывались последние годы спокойной жизни, потом писали про войну, а потом уже ничего не писали… И узнал он из этой книги, что раньше все в мире было не так, как сейчас. На Фреоне не было порогов, не было раскаленного Гриндира, не было Хайтаны, и мест вроде этого болота тоже не было. Все это появилось за один день и за одну ночь. Днем было темно, как ночью, из-за черных туч, из которых вместо дождя сыпались пепел и сажа, ночью было светло оттого, что небеса пылали огнем и раскалывались молниями. Землю трясло так, что рушились каменные дома и крепкие стены крепостей, повсюду возникали бездонные пропасти, куда проваливались целые города, реки выходили из берегов или меняли русла, пылали деревни и поля, из трещин в земле выходили облака удушливого дыма, от него погибали люди и скотина… Но это еще не самое страшное.

Сделав драматическую паузу, кшарг, выставив указательный палец, продолжил:

– И явились в наш мир поганые чудовища. Было их неисчислимое множество, но были они слабы и растерянны, а многие и вовсе издыхали, не способные жить нигде, кроме ада. Не будь этого, оборвался бы род человеческий и стала бы наша земля адом. Но люди, хоть и было им страшно, взялись за оружие. День и ночь продолжалась битва, а утром перестала дрожать земля, сквозь тучи стало проглядывать солнце. И перестали появляться чудовища. Люди похоронили павших, сожгли смердящие туши чудовищ, начали отстраивать заново города и деревни. Но тут из дикой степи пришли хайты, и история древней страны окончилась.

– А при чем здесь это болото? – непонимающе уточнил Ури.

Кшарг поднялся, зачерпнул из котла чая, пожал плечами:

– Я не мудрец, но болото это, наверное, как и Гриндир, появилось в тот день и в ту ночь. А значит, здесь тоже могли появиться чудовища. Если здесь раньше были те же дикие леса, то никто этих чудовищ не тронул. Что, если они пережили века и до сих пор обитают где-то здесь?

Бум выругался и добавил:

– Тупой осел – нашел что на ночь рассказывать! И так после пропажи Гурка на душе муторно! Рассказал бы лучше, где этот прощелыга-мудрец золото находил и не осталось ли там чего-нибудь и для нас? Вот такое мы бы перед сном с очень большим интересом послушали. Или в роду твоей жены только про чудовищ сказание хранили? Если так, то глуп ее род, очень глуп!

– Нет, – возразил кшарг, – про золото, и не только про золото, тоже память берегли. Но это заслуживает отдельного, долгого рассказа, а между тем котел уже пуст.

– А мы его сейчас быстренько закипятим, – подскочил радостный Ури.

* * *

Проснувшись, Макс понял, что если срочно не опорожнит мочевой пузырь, то через минуту будет поздно. Проклятый чай – ну нельзя же было столько пить на ночь! Денек выдался тот еще – вставать не хотелось совершенно, но и мочиться в штаны тоже не дело.

Мысленно проклиная и чай, и кшарга-сказочника, Макс поднялся, ежась от промозглой ночной сырости, пошел к берегу болота. Огибая островок камыша, потерял равновесие, чуть не упал, хохотнул, вслух пробурчал:

– Однако чай крепкий был… Ну-ка, пиявочки, получите порцию вашего любимого рассола! Вы же так не любите соль! Я специально не поленился к вам притопать в такую даль!

Застегивая штаны, Макс вдруг почувствовал такое непреодолимое желание поспать, что бороться с ним не смог. Оттягивать момент тоже не стал. Да, до лежанки тростниковой всего полсотни шагов, но это расстояние вдруг показалось марафонской дистанцией – зачем идти в такую даль, если можно выспаться прямо здесь?