Четвертый год - Страница 74

– Все за мной! Шевелите костями! Надо быстро забраться за стены! Хайты на подходе!

Отряд двинулся за командиром, а тот не отставал от Макса. Люди в предвкушении тепла даже о хайтах не думали – лишь бы укрыться от этой вездесущей сырости. Страшно подумать, что это им придется терпеть около месяца.

Уже спускались вниз, когда Кабан буркнул в спину:

– Дурак ты, Макс.

– Согласен. Но до тебя мне далековато.

– Нет. Ты должен командовать отрядом. А не я. Сам видишь, я вроде испорченного телефона работаю. Что ты придумаешь, то и делаю.

– Ну не скажи, я ведь был несогласен ваксов оставлять в лесном лагере, а ты оставил.

– Так это мелочь. Надо с Добрыней по радио говорить – пусть меняет меня на тебя. Ты в себя давно уж пришел, прежним стал. Хватит ерундой страдать – командовать тебе надо.

Макс, перешагнув через труп изрубленного ракса, буркнул:

– Ты бы еще в горящем танке завел такой разговор.

– Ну ладно, вечером договорим, ты прав.

Ворота Измаила язык не поворачивался воротами называть – большая калитка. Встав возле них, Кабан задрал голову, посмотрел на перепуганных защитников и поинтересовался:

– Мне постучать или так откроете?

– Так это… того… Так мы ворота изнутри заложили. Не открыть их теперь никак – там целая баррикада.

– Да… вас в… и!.. И маму вашу тоже! – от души высказался Кабан. – А нам срочно надо к вам попасть, пока эти уроды не вернулись!

Сверху уже другой, нетрясущийся голос посоветовал:

– Вон хайты успели несколько лестниц закончить. Тащите их сюда, по ним и заберетесь.

Макс чуть тоже не выругался – и как это он не догадался сам.

Южане подхватили несколько лестниц. Тяжелые жердевые громадины, скрепленные кожаными ремнями, даже тащить было нелегко, не то что ставить. Но жить захочешь, и не то сделаешь – дружными усилиями парочку приставили к стене.

Забравшись наверх, Кабан первым делом поинтересовался:

– Кто здесь главный?

Усатый мужик в кирасе и стальном шлеме коротко представился:

– Я Гена, здесь сейчас за главного.

– А я просто Кабан, как зовут, уже и сам плохо помню. Вот что, Гена, спихните эти лестницы на землю и бегом разместите моих ребят. Мы все до плесени в волосах вымокли.

– Хайты сейчас вернутся. Опять полезут.

– Вот как полезут, мы зарядим мушкеты. А до того момента будем сидеть у печек. И это… ты бы горячего супчика организовал или хотя бы кипятку побольше.

Глава 20

Осенние ночи и без того темны, а низкие тучи, моросящие непрерывным дождем, и вовсе непроглядными их делают. На чернильно-черной воде корабль в двух шагах не углядеть, вот и вешают на корму и нос фонари, чтобы суда в потемках не сталкивались.

«Варяг» шел без единого огня. Хотя даже не шел – его просто тащило ленивое течение огромной реки. Где-то рядом таким же черным призраком спускалась «Находка». Все весла, даже рулевые, подняты, моторы заглушены – ничто не возмущает водную гладь. Если хайты, подобно клотам, чуют корабли по таким возмущениям, то сейчас им чуять нечего.

Аня, выбравшись из трюма, подошла к мужу, посмотрев в сторону берега, шепнула:

– Лагерь хайтов рядом. Нас мимо него как раз пронесет.

– Это не лагерь вроде бы. Просто кострами место высадки отмечают.

– Я думала, что они в темноте видят хорошо.

– Это да… получше нас… но все же полная темнота им не по душе. Ты чего из трюма вылезла? Марш назад, пока не промокла!

– У меня накидка сухая, дождь почти прекратился, еле моросит. А в трюме сыро у нас, вода сквозь доски палубы накапала во многих местах.

– И почему ты вечно со мной споришь! Сейчас пройдем мимо их лагеря и печку раскочегарим углем. Люки прикроем, потеплее станет. Даже не вздумай простудиться!

– Ага. У нас, кстати, пара ребят уже простудилась здорово. Кашляют сильно.

– И тебя это ждет, если не будешь слушаться. Женщина, твое место в трюме и на кухне.

Аня, вглядываясь в ночь, неуверенно вытянула руку:

– Смотри, огоньки на реке какие-то. Похоже, корабль к берегу идет или нам наперерез.

Нахмурившись, Олег пригляделся в ту сторону, кивнул:

– Глазастая ты у меня… Да, это очередная галера десант везет.

Пройдя к корме, Олег поднял парусину, прикрывавшую баллисту, под ней на камышовом мате дремал клот.

– Удур, вставай. Ты видишь корабль впереди нас?

– Да, Олег. Это хайты. Они веслами гребут.

– Других кораблей не видишь рядом?

– Вижу. Сзади нас большой корабль. Очень большой. Плохой корабль.

– Крейсер хайтов… Они что, на веслах идут?!

– Нет, весла они не опускали.

– А как же ты его чуешь?

– Я не знаю, Олег. Но они иногда жужжат.

– Как жужжат?

– Пчела, что мед прячет в деревьях, так жужжит. И они так жужжат. Иногда. И я это вижу. Маленькие корабли не жужжат. Большие жужжат. Но не всегда жужжат.

– Ясно… ничего не ясно. Готовься, сейчас попробуем сжечь эту галеру. Раз мы мимо крейсеров уже прошли, то помочь ей они не успеют.

Подняв крышку люка, Олег склонился в трюм, громко заявил:

– Боевая тревога. Все по местам. Зарядить установки и баллисты зажигательными. И старайтесь поменьше шуметь.

Вернувшись к жене, чмокнул в щеку, подтолкнул к люку:

– Милая, бегом в трюм спускайся.

– Ты же не собирался воевать! – чуть не плача пожаловалась жена.

– Ну да, не собирался. Но и упускать такую добычу не могу. Не бойся, они нам не страшны.

– Конечно! Я помню про те большие корабли!

– Крейсера наверху остались, не успеют сюда дойти. Хватит спорить: марш вниз!

Народ потянулся на палубу. Сонные бойцы расчехляли установки и баллисты, аккуратно, стараясь не намочить, доставали из бочонков мешочки с порохом.